Лицо нового кризиса
29.12.2008 09:06 О своем видении кризисов "Эксперт" попросил рассказать Найалла Фергюсона, британского
историка, профессора Гарвардского университета и автора целого ряда исторических
бестселлеров. "Э": Нынешний кризис — самый сильный со времен Великой
депрессии 30
финансовой системы и огромный приток ликвидности на рынки. Почему кризис
произошел именно сейчас? Н.Ф.: Лучший способ понять нынешний кризис — это посмотреть
на него как на долговой кризис. За двадцать лет разрыв между долгом и
экономическим выпуском в развитых странах резко увеличился. Например, в США долг
вырос со 150 до 355 процентов ВВП. Под долгом я имею в виду сочетание
государственного долга, корпоративного долга, банковского долга и долга
домохозяйств. Последние двадцать лет можно смело назвать эпохой
займов.Глобальный характер мировой экономики позволял переводить азиатские
сбережения в другие регионы, включая США, и финансировать растущий долг. В
определенный момент заимствование стало чрезмерным — это произошло в начале 2007
года.Момент истины настал тогда, когда стоимость залога, под который
набирались эти долги, в виде цен на недвижимость, начала снижаться. Как только
цены на недвижимость прекратили расти, вся система финансов, построенная с
расчетом на них, перестала работать.Поэтому я смотрю на этот кризис как на
кризис чрезмерной задолженности. Он начался с момента сдувания пузыря на рынке
недвижимости в США, но очень быстро перерос в финансовый кризис, который охватил
весь мир. "Э": Сегодня часто звучат сравнения с Великой
депрессией. Но ведь капитализм образца 2008 года серьезно отличается от
капитализма начала XX века. Как это влияет на кризисы и их масштаб? Н.Ф.: Самое серьезное отличие заключается в том, что с 30
существенно изменились подходы к проведению монетарной и фискальной политики,
изменились экономические теории, на которых данная политика основывается. В 30
годах ФРС и другие центральные банки практически не принимали никаких мер, чтобы
замедлить или приостановить банковскую панику. Более того, иногда они ухудшали
ситуацию, повышая процентные ставки в те моменты, когда их следовало бы
понижать. В то же время правительства активно противились формированию бюджетных
дефицитов и старались балансировать свои бюджеты даже в тех случаях, если их
экономикам грозила депрессия.С тех пор мир многому научился. Центробанки
знают, что в условиях финансового кризиса они должны увеличивать ликвидность и
предотвращать панику. А правительству следует формировать дефицитные бюджеты и,
может быть, использовать средства из бюджета для строительства новой
инфраструктуры. Или же сокращать налоги, стимулируя инвестиции бизнеса и расходы
домохозяйств. Поэтому с точки зрения подходов к экономической политике мы живем
в совершенно ином мире, чем тот, который был в 30
совершенно ином мире и в структурном смысле. В 30
сельское хозяйство и промышленность играли значительно большую роль по доле в
национальной экономике. Сфера услуг, особенно финансовых, имела куда меньшее
значение. "Э": В начале десятилетия мы слышали много разговоров о
конце циклов бумов и падений, в том числе и от тогдашнего британского министра
финансов, а ныне премьера Гордона Брауна. Это достижимо? Может ли
капиталистическая система избавиться от кризисов? Н.Ф.: Тут можно еще вспомнить нынешнего главу ФРС Бена
Бернанке, который говорил о "большом смягчении" цикличного характера экономики.
Действительно, несколько лет назад стало казаться, что управляющие экономикой
люди смогли добиться такого смягчения. Рецессии оказывались меньше, чем в
прежние годы, короче по продолжительности. Контраст с 60–70
феноменальным.Но уже в 2007 году стало понятно, что эта теория — нонсенс.
Никакого "большого смягчения" не произошло. То было затишье перед бурей. Это
лишь подчеркивает тот факт, что кризисы являются неотъемлемой частью
капиталистической системы, как на это указывал Карл Маркс.Но происходят
кризисы не по тем причинам, о которых говорил Маркс, — в связи с диспропорциями
в распределении доходов и богатства, — а из-за людской психологии.Время от
времени среди большой части участников того или иного рынка случаются смены
настроений. Жадность сменяется страхом, эйфория — депрессией. Мы не можем
избавиться от этих общественно-психологических сдвигов, поскольку мы не можем
изменить природу человека.Поэтому нам необходимо признать, что одной из
важных характеристик рыночной системы являются кризисы. Причем кризисы — это
далеко не всегда однозначное зло. Потому что они ускоряют то, что Фридрих Ницше,
Вернер Зомбарт и Йозеф Шумпетер называли созидательным разрушением. Так, кризисы
приводят к ускоренному сокращен
следующего поколения отраслей и участников рынка — в плане технологии или
управления.Так что ликвидация экономических циклов, о которой так много
говорили, была иллюзией. "Э": Какое "созидательное разрушение" мы можем увидеть в
рамках нынешнего кризиса? Н.Ф.: Похоже, банковская и финансовая система фундаментально
изменится в результате кризиса. Еще год назад я выступил с лекцией, в которой
прогнозировал «большое вымирание» неприспособленных к реалиям нынешнего мира
финансовых институтов. Судя по всему, именно это сейчас и
происходит.Некоторые огромные банки, которые доминировали в мировой
финансовой системе в последние двадцать лет, либо исчезнут, либо развалятся на
части, либо будут выкуплены государством. Но процесс эволюционных перемен
затронет и другие отрасли. Сегодня с трудом верится, что через год в Детройте
по-прежнему сохранится «большая тройка» автомобильных корпораций. Возможно,
будет «большая единица».В целом изменения окажутся весьма существенными. Но
нужно понимать, что разрушение будет соседствовать с созданием чего-то нового.
Если банковские институты не смогут обслуживать экономику, они должны будут
уступить свое место под солнцем новым финансовым институтам. Это уже происходит,
как мне кажется. Успешные хедж-фонды возникают из этого кризиса, и я не
удивлюсь, если они начнут предлагать более широкий круг финансовых услуг.
Поэтому выжившие в условиях кризисов хедж-фонды могут стать основой для нового
поколения фондовых менеджеров — более гибких и, возможно, меньших по размеру,
чем те банковские динозавры, смерть которых мы наблюдаем сегодня. "Э": Несомненно, кризисы будут случаться и в будущем. По
вашему мнению, что станет их причинами, если мы говорим о среднесрочной
перспективе? Н.Ф.: Следующий кризис, скорее всего, будет очень сильно
отличаться от нынешнего. Он станет последствием государственных интервенций,
которые мы наблюдаем сегодня в рамках борьбы с нынешним кризисом. Увеличение
роли государства в финансовой системе, или в строительном бизнесе, или на рынке
недвижимости — это далеко не идеальный вариант. Он создаст многочисленные
проблемы в будущем. Мы увидим инфляционное давление через год или два. Мы
столкнемся с неэффективными инвестициями — они всегда происходят, когда
госсектор получает большие финансовые ресурсы.Поэтому можно предположить,
что следующий кризис будет похож на кризисы 70
мягкой монетарной политикой, наводнившей экономику деньгами, и чрезмерным
участием государства в экономике.
