Кризис на Уолл-Стрит провожают матом
05.08.2008 16:14 "Мировая
биржа рухнула! Наша пойдет за ней! Это конец!", - доносится с
Уолл-Стрит, узенькой улочки в нижней части Манхеттена в городе Нью-Йорк, почти
каждый день. При этом неважно, лишился индекс Доу Джонса в эту торговую сессию
одного процента или сразу пяти. Страшное слово "кризис", которое мир фактически
навязал гражданам США, прочно засело в сознании американцев и стало всенародно
любимым. На эмоции американский народ не скупится – машет руками,
показывает нецензурные жесты и много-много ругается отборнейшим американским
матом. То, что это именно жесткий американский мат дает понять одно единственное
слово (по эстетическим соображениям не буду уточнять какое) – английский язык не
так богат как русский, поэтому тавтология у них неизбежна. "Рецессия идет полным ходом", - говорит моя подруга. При
этом для "простых" американских граждан эта самая "рецессия" сводится к тому,
что они ее часто обсуждают. Это стало в США модной тенденцией. Предсказывать
когда же кончится "кризис" принялись все как один – и коренные, и приезжие, и
банковские служащие, и трудяги-фермеры. В остальном жизнь американцев с "приходом рецессии" почти не
изменилась. Просто на Уолл-Стрит чаще стали сбегаться репортеры, а по местному
телевидению все чаще стали рассказывать про сильную нацию, крупнейшую экономику
и непобедимую Америку. И еще все очень не любят президента Джорджа Буша. С его
уходом, по мнению рядовых американцев, жизнь в стране наладится. Предвыборные
программы основных кандидатов на пост президента – Джона Маккейна и Барака Обамы
говорят о том же – "выберите нас и рецессия исчезнет". Американцы верят. На поощрения для "верующих" государство не скупится. В этом
году честным налогоплательщикам Америки сделали "подарок" – вернули с налогов
процент. Моя подруга нежданно-негаданно получила $600 просто за то, что работает
за "белую" зарплату и не скрывается от налогов. Была рада, позвонила маме –
сказала, что в Россию возвращаться не планирует. Американская вера в светлое будущее сильно пошатнулась лишь
однажды – с крахом банка Инди Мак. Граждане США кинулись за своими вкладами
толпою и стояли в очереди в страшную жару. С непривычки многие падали в обморок
тут же – в очереди. Буш с экранов призывал всех к спокойст
дня и все и вправду успокоились. Деньги всем вернули, жизнь пошла своим
чередом. "Мы продолжаем хранить деньги в банке", - говорит моя
подруга. У них так принято. Традиционной "стеклянной банки", в какой хранит
деньги каждый среднестатистический россиянин, у моей подруги дома просто нет.
Носить наличность с собой или хранить где-то в зоне досягаемости – дурной тон
для американцев. Для меня, заставшей отечественный кризис 1998 года хоть и в
юном, но уже осмысленном возрасте, спокойствие подруги непонятно. Для меня слово
"кризис" ложится на язык горьким привкусом массовой нищеты (я видела как мои
соседи подбирали окурки на улице, потому что курить хотелось, а денег на
сигареты не было, я помню, как мама и папа с высшем образованием и солидным
стажем работы пошли торг
дома), для американцев кризис, по словам подруги, это временное состояние
легкого дискомфорта. Я осторожно спрашиваю: "Как же так? Ведь ты русская, ты
помнишь как это может быть "больно"? Она отвечает: "Да, помню. И все русские в
Америке имеют свой продовольственный запас, тайную "кучку" наличности и
ощущение, что живем мы все же в другой стране". Я все же уточняю: "Ты вернешься
в Россию?". Она смеется: "Даже не думаю".
